Наступил день операции. Заранее скажу, что операция была сложной – длилась 16 часов и велась силами операционной бригады в составе 22 человека (или наоборот – 22 часа силами 16 человек – запомнились две цифры).
Накануне – не есть, не пить, выбрить всё тело (еле удалось найти медсестру, которая согласилась помочь в труднодоступных местах).
В семь утра разбудили, раздели догола, перекатили с кровати на каталку, прикрыли простынкой и куда-то долго катили (пока ещё ногами назад, а вперёд – головой). Несколько раз перемещались на лифте, и всякий раз ударяли меня головой об угол. Санитар и санитарка вели оживлённую беседу на семейную тему – санитарка жаловалась на мужа, а санитар её утешал – бывает, мол, и хуже. При этом меня они совершенно не стеснялись – ни в теме, ни в лексике.
Наконец, каталка остановилась в какой-то полутёмной комнате. Окна были открыты настежь. Это извечное проветривание, дезинфекция морозом. Я продрог под простынкой и несколько раз просил набросить на меня одеяло или какой-никакой ватник. Но в операционной такого не предусмотрено. После моей очередной мольбы, санитарка возмущалась:
- Какого рожна заказывать пациента на 8:00. Уже без пяти 9, а ещё никого нет!
Вдруг всё вокруг пришло в движение. Со всех сторон загорелись яркие софиты, меня перенесли с каталки на операционный стол и несколько человек взялись за дело: четверо вязали мне руки и ноги широкими ремнями, кто-то поставил капельницу и пустил по венам «веселящий газ».
Посреди всеобщей суматохи вбегает мой лечащий врач Александр Васильевич с криком:
- Стойте, стойте! Забыли подписать согласие на операцию!
С этими словами он вставляет мне в пальцы правой руки шариковую авторучку, а к концу ручки подносит бумагу на какой-то подложке (вертикально) и просит расписаться. Рука моя привязана в двух местах, текста я видеть не могу…
- Надеюсь, это генеральная доверенность на распоряжение всем моим имуществом, где бы оно ни находилось и в чём бы ни заключалось? – говорю я, уже погружаясь в сонное состояние, навеянное «веселящим газом».
Аудитория грохнула смехом.
- Наличие чувства юмора у пациента – залог успеха операции, - сказал Готье.
Я предложил компромиссное решение:
- Я поставлю галочку вместо подписи, чтобы в суде моя жена смогла доказать, что подпись моя не совсем обычная и, возможно, поставлена в не совсем обычной ситуации. А за слова про залог успеха – спасибо, Сергей Владимирович.
P.S.
И ещё один маленький штрих, который запомнился.
Один из врачей наклонился ко мне и сказал:
- Когда вы проснётесь после операции, вы обнаружите у себя в горле несколько трубочек. Возможно они доставят вам некоторый дискомфорт, и у вас возникнет желание их вынуть. Вы не пугайтесь, не паникуйте – трубочки обеспечивают искусственное дыхание. Мы будем рядом и поможем вам.
Я вспомнил эти слова, когда проснулся. Полный рот трубочек. Они царапают горло и вызывают паническое желание от них избавиться. Видимо, беспомощный, я заметался глазами и тут же снова увидел лицо того же доктора, который очень ласково спросил:
- Мешают трубочки? Хотите, чтобы мы их убрали?
Я согласно заморгал: как можно скорее убирайте!!
- Вы считаете, что у вас достаточно сил дышать самостоятельно?
Какой-то нелепый вопрос! Разве для того, чтобы дышать нужны силы?
- Давайте проверим! Сожмите мою руку.
С этими словами доктор вложил свою ладонь в мою. Я стиснул её изо всех сил, но даже не почувствовал прикосновения – пальцы не шевелились.
- Вот видите, силёнок пока маловато! Так что повременим с трубочками.
Он повернул какой-то вентиль на капельнице, и я снова погрузился в объятия Морфея.
Лесные байки
Больничные арабески
Комментарии (0)